живу в центре города.
Недолго осталось там жить, но се ля ви. Обойдусь квартирой поскромнее.
— Тогда ты никакого отношения ко всему этому не имеешь, — ей-богу, он сейчас бросится на меня.
Осторожно, злой бес!
— Как и ты, — цементирую каждое слово. И улыбаюсь консультанту, что поближе стоит. Намеренно игнорируя взглядом гиганта напротив, которому и отвечаю. — Ты тоже не живешь в Васильках.
— Друзья, — заводит мэр. — Пришла пора перейти к конструктивному диалогу. Узнать друг друга поближе. Давайте пройдем…
— И стадион, и комплекс принесут доход поселку. Даже туризм.
Склоняю голову вправо, и рассматриваю пожелтевший потолок. Не могу стиснуть зубы сильнее, денег даже на стоматолога у меня реально сейчас нет. Приюту для животных «Пьеро» мои последние запасы — куда важнее. И если бы не бес, я бы уже нашла покупателя на свой Ниссан.
Если стисну зубы, то точно сломаю что-то.
Потому что… Кулаков прав: вся эта затея принесет прибыль округу.
Но не ценой детского дома!
— Что ж, надо выбрать другую землю. Я вам помогу. — Опять поворачиваюсь к двум внушительным серым костюмам. — Я здесь все знаю.
— Конечно, Алиса только хочет помочь. Пожалуйста, господа… и дама, конечно, проходим в нашу галерею. Это почти что конференц-зал, сюда, пожалуйста, мы только установили факс и ксерокс…
Слава богу, со мной равняется Егор и мы следуем за размахивающим руками мэром.
А Василий Кулаков буравит взглядом мой затылок и спину. Он явно на пороге сенсационного открытия экстрасенсорной дрели, которую можно загонять в чужие головы усилием воли и жарким взором.
Смотри-смотри, бес.
На меня просто так не надавишь.
Я от своего не отступлю.
Конечно, как в подтверждение сего несокрушимого манифеста, я спотыкаюсь об дурацкий коридорный ковер. Как раз на пороге «конференц-зала».
И безразмерная ладонь молнией касается моей спины.
Хотела бы сказать: для того, чтобы подло толкнуть вперед.
Огласить его чистокровным мерзавцем.
Но Кулаков… придерживает меня, неуместно заграбастав пальцами слишком много ткани платья.
Он придерживает и придерживает и придерживает, и отпускает не сразу.
С ужасом чувствую, как лицо заливает краска.
Что… это он делает?
Злость во мне гейзером взмывает вверх, даже мысли будто кипятком ошпаривает. Что это за игры еще такие! Он — последний человек, что вежливо поможет женщине удержаться на ногах. Тем более, мне!
Не знаю, на что Василий Кулак рассчитывает, но я никогда — н и к о г д а — не поведусь на его уловки и не позволю ему выиграть.
«я тебя съем»
Пересматриваю сообщение раз двадцатый, словно читать только научилась.
Серые костюмы напротив разглагольствуют о будущем великолепии спортивного комплекса. Аналогов не будет во всей стране. Стадион еще и в роли концертной площадки. Отдельный ежегодный фонд на все мыслимые и немыслимые спортивные секции.
Личный фонд Василия Кулакова.
В общем, консультанты беса отрабатывают каждую копейку. Недаром он интересовался моими серьгами — оценивал, сколько лапши еще поместится на ушах.
«я тебя съем»
Взмокла я только по причине аномальной майской жары. И потому что в комнате нет кондиционирования.
Только поэтому!
Нет, на что это Кулак намекает?
Его темный взгляд пожирает меня. Приказываю себе ежеминутно не возвращаться к нему глазами, но сама себе предательница.
Возвращаюсь. Нервно сглатываю. Нога расшатывается, подстать давке возмущенных мыслей в голове.
Жар выталкивается даже из легких. Я не знаю… не знаю, как интерпретировать его сообщение и фиксацию на меня взглядом. Внутри — одно сплошное перекати-поле.
Он, наверно, отвлекает меня. Чтобы не смогла защитить свою позицию и детдом.
Да-да, вот это то, чего стоит ожидать от мерзавца вроде Кулакова.
— Спортивного комплекса не будет. — С такой резкостью переворачиваю беседу, что заносит меня, как на льду. — Это неприемлемо. Зданию детдома сорок лет, его нужно сберечь, другого не будет. Как и площадку. Подбирайте другой участок.
Консультанты бросаются рыться в бумагах, мэр проводит рукой по морщинам, а Кулак… невесело и коротко смеется.
Направляю в его сторону всю строгость и осуждение, что могу вытащить наружу.
Его глаза мрачные и жесткие — удивительно живые и подвижные. Этот контраст мешает мне дышать с самой первой секунды, как увидела Василия.
Все предупреждали, мол, он непривлекательный и страшный. Но… я понятия не имею, что они все подразумевали. Ей-богу, мы с ними в альтернативных реальностях сосуществуем?
Никогда не признаюсь вслух, но Кулак — ужасающе привлекательный. У него магнетизм мощностью с целый Юпитер.
— Не будет, — повторяет он за мной насмешливо. Ловко забрасывает пустой стаканчик в угловую мусорку. Недалеко от меня. — Чего не будет, так это твоих здесь указаний. Участок выбран. Все. Он подходит. Проблемы решаем по мере наступления.
— У детского дома нет роскоши, — твердо проговариваю, — ждать пока до вас дойдет, что их здание пойдет трещинами. Вам же плевать? Плевать ведь.
— А тебе нет, значит? — неожиданно яростно выдает Кулак и я невольно отпрянываю от края стола. Чтобы скрыть постыдную мощь своей реакции. Телефон во вспотевшей ладони едва не трещит.
— Нет, как видишь, — усилием воли контролирую голос, чтобы не сорваться на ответный крик.
— В документах… Алиса, в ваших документах много полезной информации. Имеет смысл собрать наработки проекта и условия, как бы сказать, воедино, — говорит мэр. — Создадим совместный план, пропишем там обстоятельства и нормы, по которым все будет сделано правильно. И мы сможем представить документ громаде.
— Замечательное предложение, — выравнивается один серый костюм и рядом тут же приосанивается второй. — Зафиксируем и обо всем договоримся. Конечно же, никто не хочет, чтобы детское учреждение пострадало.
Их заказчик смотрит на меня, будто не слышит.
Это все… оказалось намного труднее, чем я думала. Придется бороться в поте лица.
Придется — значит придется, подстегиваю себя.
— Зафиксировать каждую деталь. Особенно потенциальный вред детдому и все виды компенсаций. А в случае появления трещин… строительство прекращается немедленно.
— Это не то, как это работает, — проговаривает бес медленно каждое слово по отдельности.
Кулак хочет, как гвоздь за гвоздем, вбить каждый звук в мою голову.
Я улыбаюсь ему, слегка запрокинув голову. Внутри кровь рябью расходится и каждая клеточка порхает, но я растягиваю губы в милой,
